Часть 4

Бабочка

В школьной библиотеке весна.
Бабочка на книге у раскрытого окна.

Стихи большого поэта!

Библиотекаршу просил горячо:
— Дайте его ещё!
— Это всё, — говорит, — больше нету!
Правда, есть в переплётах замочные скважины...
— Дайте. Всё, что связано с ним — это важно!  
— Важно-то важно, но правда такая — не в честь...
........................................................................
— Боже мой, в этой жизни — поэзия узница!
Зачем вы мне дали такое прочесть?
— А зачем тебе, милый, гусеница,
когда бабочка есть?

Новый Год

Невидимый порог,
	придуманный, условный,
твержу: не паникуй,
 	порога просто нет...
Но маята души,
 	но сердца стук неровный —
запутался в себе,
 	на свой ступаю след.

Мне жаль себя и вас.
 	В скафандрах одиночеств
по камерам квартир
 	в границах государств
дальтоники любви
 	и пасынки пророчеств
пугаемся врачей,
 	больные от лекарств.

Когда б душа всерьёз
 	хотела быть счастливой
не стала б, замерев,
 	глазеть на календарь,
где лишь обратный счет
 	с обратной перспективой
накликаешь себе,
 	как отреченье — царь.

Мгновение — твоё,
 	ты в нём богаче Крёза,
вселенной равносущ
 	мирам равновелик.
Бессмертие и смерть
 	всего лишь антитеза,
клубок противоборств
 	и таинств маховик.

За окнами судьба,
 	как города громада,
я ей в глаза смотрю
 	отсюда, изнутри,
и белыми, как ночь,
 	штрихами снегопада, —
лучами вместо струн
 	играют фонари.

Переделкинское

Сюда от станции недолго —
вдоль кладбища через мосток
тропой до дачного посёлка...
Не виноват я, видит Бог!
Усталым стал и невесёлым,
и рассказать хотел сосне,
что начал к будущим глаголам
примеривать частицу "не".
Полвека ждали эти сосны,
пока по свету я кружил
и сыпал пепел папиросный
(я "Беломор" тогда курил).
Отодвигал, как мог, любовью,
детьми и внуками предел...
Я, прикоснувшись к Подмосковью,
к тебе, Россия, прикипел.
В твоём краю сосной под солнцем
я среди сосенок стою
и сколько жизней, словно кольца,
я уместил в одну свою!
Немало прожил и неплохо,
вот книги, дом, друзья, родня...
Но как поймет душа-дурёха,
что лес — он лес и без меня?
Не обещайте мне, как другу,
что есть внеличная спираль,
да, есть, но я очерчен кругом,
за ним — не я, иная даль...
Иду, шестидесятилетний; —
а вдруг, травинку теребя,
я встречу на тропинке летней
двадцатилетнего себя!
— Привет! — Откуда ты? — Отсюда...
Садится солнце. Скоро тьма...
Не отнимайте веру в чудо,
Не прибавляйте мне ума!

Борису Чичибабину

...Есть в Крыму Коктебель, 
там была наша жизнь хороша — 
Сном развеялся Крым с Коктебелем.
		(Б.Чичибабин. Кириллу Ковальджи)

Говорить по душам всё трудней в наши душные дни.
Доверяю стихам, но приходят к поэтам они
   С каждым годом все реже и реже.
Пусть ползёт полосой за волной серой гальки накат,
Как подаренный грош, за щекой — сердолик и агат
   Все ещё бережёт побережье.

Те же розы, кусты тамариска и россыпи звезд...
 Море, знаешь ли ты, что Россия — за тысячу вёрст,
    Что твой берег — уже зарубежье?
 Думал ли Коктебель, дом Волошина и Карадаг,
 Что граница, кромсая страну так и сяк,
    Побережье на ломти нарежет?

 Катастрофа, державный склероз, но не верится мне.
 Как и Вы, я прирос к этой вечно несчастной стране.
    Не согласен я с горем, хоть режьте.
 И пока я живу и дышу — наяву и во сне
 Неустанно ищу у расколотой чаши на дне
    Я последнюю каплю надежды.

Как нам быть, дорогой, с разделённой и горькой страной?
А у ней на большой глубине есть запас золотой,
    С оскуденьем нельзя примириться.
А во мгле у поэтов есть свой нерушимый союз,
Потому на земле никаких я границ не боюсь,
    Как велят нам бессмертные птицы.

* * *

Ах, русская классическая проза! —
больнее не придумала вопроса:
рай невозможен по соседству с адом,
преступно быть счастливым, если рядом...

Потом нас умирать учил тиран
во имя пролетариев всех стран.

Моление

 Спаси меня от нищенской любви,
 от дурачка, от немощи, от хама,
 от текстов деревянных, как рубли
 и от молчанья черного, как яма.

 Спаси от карамазовской глуши,
 от слова, истолкованного криво,
 от нашей перекрученной души,
 не соглашающейся быть счастливой.

 Спаси меня от жалости к себе,
 от злобы на того, кто невменяем,
 спаси родных, живущих в скорлупе
 и горько дорожащих этим раем.

 Спаси друзей, забившихся в тупик
 детей несчастных всероссийской порчи...
 Зачем он мне, разумный мой язык,
 когда пристало рыкать, выть по-волчьи?

Круги спирали
венок сонетов

			I
Когда, дрожа, слились во мраке двое,
Душа у них легка, а плоть сладка.
Незримо обступают их века
И Млечный Путь, как существо живое.

Творится дело, в сущности, простое,
Но буду вызван я из тайника.
Ждут облака, когда глаза открою,
И отклика ждёт лепет родника.

Внутри самим себе мы незнакомы.
Красивы ли, умны ли хромосомы,
Где гениальный шифр, как на листе?

Влюблённые набаловались ночью,
Чтобы невольно, как бы между прочим
Взойти звезде в утробной темноте.

			II
Взойти звезде в утробной темноте,
Цепочки фаз пройти без проволочки!
Остаться б там, где начинался с точки
В счастливой простоте и наготе.

Но Программист всегда на высоте.
Рай теплой материнской оболочки
Становится подобен одиночке, —
Блаженство уступает тесноте.

Приговорен я волей неизменной
Расстаться с первой замкнутой вселенной,
Где я царил один и без проблем!

С меня хватило бы: в родном — родное...
Но повелеть — "родись в сорочке!" — всем
Стремится материнство мировое.

			III
Стремится материнство мировое,
Чтобы прошло изгнанье без следа.
Кровь, пуповина... Зрелище какое! —
Пролог невинный Страшного суда.

Но вот в глаза спасенье световое.
Мир сотворён уже внутри плода.
У губ дитяти — млеко молодое,
Осталась боль за кадром навсегда.

Пусть, присягнув красавицам нездешним,
Поэзия довольствуется внешним, —
Разгадка жизни скрыта в животе,

Где дух и плоть путем срамным и грешным
Подводятся усилием успешным
К единству в бесконечной полноте.

			IV
К единству в бесконечной полноте
За Солнцем вслед — вокруг людей мгновенных
Плывёт Луна среди созвездий пленных,
Блаженная в духовной нищете.

Рождённые доверьем к доброте,
Мы состоим из свёрнутых вселенных
И свёрнуто печатаемся в генах, —
Я теми был, а мною будут те...

Яйцо и Солнце — знак один опишет.
Бог больше бесконечности. Превыше
Любви сама любовь. Пусть на хвосте

Разносит весть в день рождества комета:
В который раз я удостоен света!
Дитя есть дань первичной чистоте.

			V
Дитя есть дань первичной чистоте,
Как утро мира, Солнце на востоке.
Подключены все мировые токи
К новорождённой жизни и мечте.

Но сколько скорби в нашей суете,
Где вкупе с добродетелью пороки
Торопятся преподносить уроки
Ребёнку — ахиллесовой пяте...

Сто правд, сто кривд и сто противоречий
Ложатся на младенческие плечи,
Но детство — невесомая страна,
Где нам прописка временно дана.

Потом — разлом на женское, мужское...
Любовь — игра и чудо роковое.

			VI
Любовь — игра и чудо роковое,
Точнее — Имя, что тебя займёт,
Заполонит. Скажу: янтарь и мёд,
Любовь — пересеченье золотое.

Пускай твердят: больное есть, дурное,
Скажу: слеза. Скажу: рука и рот.
Пусть говорят: хрипение и пот,
Скажу: стрела, ранение сквозное...

Любовь есть нить, в конце которой — Бог,
Ведь истинно вам сказано: любите
Друг друга, и невидимые нити
Сплетутся нежно в световой клубок

Вокруг Земли. Заданье чти земное.
Ты — царь, построив кров над головою.

			VII
Ты — царь, построив кров над головою.
Дорога — к храму, к поприщу — стезя.
Дом поважней державы. Дверь открою,
Да проторят к нему тропу друзья!

Пусть бури ждут мятежные герои.
Дождю и ветру в дом входить нельзя.
Бездомный мир шатается, грозя.
Стол. стул. кровать. Великие устои!

Вернётся путник, если дом в душе.
Нет общечеловеческого рая
Без личного, того, что в шалаше.

Восторжествует истина простая,
Что лучше — со щитом, чем на щите.
Но Бог — и тот распят был на кресте.

			VIII
Но Бог — и тот распят был на кресте.
Как часто паству подменяет стадо!
По миру бродят призраки распада,
У ада вход имеется везде.

Возводим стены вопреки беде,
Но дом — не крепость. Хватит и снаряда.
Приказ. Огонь! Ни дома нет, ни сада —
На картах и не значились нигде.

Защиты нет, родные. Нет гарантий.
Двадцатый век опишет новый Данте,
Где не про нас в грядущее побег...

Что ж. Дом свой украшает человек,
И ласточка исполнить прилетела
Призвание, обязанность и дело.

			IX
Призвание, обязанность и дело...
При свете дня ищи свою звезду
И звёздный час всегда имей в виду,
Пока судьба тебя ведёт умело.

А если стрелку в компасе заело,
Размениваешься на ерунду,
На сон, на телевизор, на еду, —
Но творчество ревнивей, чем Отелло.

Ты власти в пасть, как кролик, не смотри,
А коли с ней успел совпасть — тем хуже.
Любая должность человека уже.

Цари и те пускали пузыри.
У человека вещный мир снаружи,
Отдельно — вызревание внутри.

			Х
Отдельно — вызревание внутри.
Возможности... откуда? из-под спуда?
Какой разброс! — от Будды до Иуды,
От Богоматери до Бовари!

У нас дороги делятся на три.
Здесь выбор. Вероятность. Амплитуда.
А выше — ни случайности, ни чуда.
Гори, гори, звезда моя, гори!

Мы Бога мыслим в небе небывалом,
Он вездесущ и в бесконечно малом.
Закладкой в гены кто руководит?

Астральное наращиваю тело,
Питаю дух стремлением в зенит.
Вдруг седина, предвестница предела...

			XI
Вдруг седина, предвестница предела...
Не спрашивай "за что" и "почему",
Благодари, что не попал в тюрьму.
Под поезд или в оптику прицела.

Жизнь всю прожить — завидней нет удела!
Детей и внуков обласкай в дому.
В рай пропуск выдают не по уму,
А по любви, что и врагов жалела.

Душа — как море. Утром янтари
Она выносит к берегу упрямо:
Купальщица, нагнись и подбери!

Ты жил и умер. Такова программа,
Таков финал — комедия ли, драма,
Но нет предела в завитках зари!

			XII
Но нет предела в завитках зари.
Последняя секунда безразмерна.
Я у реки. Мне десять лет, наверно.
Ночной бульвар. Мелькают фонари.

Я в кабинете. Надпись на двери.
Горит вокзал. Взрывается цистерна.
Салют в столице. Ты стройна, как серна.
Оркестр в лесу играет попурри...

Тоннель. Полёт. И свет на третьи сутки.
Я умер. Я родился. В промежутке
Мне смерть преподнесла видеоклип.

Пусть наобум всю жизнь перемотала,
Но фильм не оборвался, не погиб,
И нет конца. как не было начала.

			XIII
И нет конца, как не было начала,
И бесконечность — вся внутри котла...
В небесном куполе — колокола,
Лицо Земли прекрасно без забрала.

Вовек линейка не соединяла
Два времени, два трепетных крыла,
На нить одну ещё не нанизала
Звезду и атом некая игла.

Кончается земная кали-юга.
Я чувствую космического друга.
Все смертны. Да не все. Сокрыта суть

В непостоянной воле идеала.
Из мира в мир указан узкий путь.
Нырнула жизнь в себя и свет достала.

			XIV
Нырнула жизнь в себя и свет достала,
И речь. И счёт при этом сберегла:
Изъять нельзя ни буквы, ни числа —
Всё существует как существовало.

Яйцо Вселенной, истины лекало.
Спиральная шкала добра и зла...
Цель не видна, но к ней летит стрела.
Как уловить идею сериала?

Все проще, чем я думал. На вопрос
Ответит измерение иное...
Но этих. этих глаз мне жаль до слез.

Желанье жить — желание святое.
Смерть попирая. впереди Христос,
Когда, дрожа, слились во мраке двое.

			XV
Когда, дрожа, слились во мраке двое —
Взойти звезде в утробной темноте.
Стремится материнство мировое
К единству в бесконечной полноте.

Дитя есть дань первичной чистоте,
Любовь — игра и чудо роковое.
Ты — царь. построив кров над головою,
Но Бог — и тот распят был на кресте.

Призвание, обязанность и дело!
Отдельно — вызревание внутри.
Вдруг седина. предвестница предела,

Но нет предела в завитках зари,
И нет конца, как не было начала.
Нырнула жизнь в себя и свет достала.

Городок

Над тобой законов своды,
армии, суды,
классы, партии, народы,
и отдельно —
ты.

От крестов,
от звёзд и свастик
в мире кутерьма:
то война,
то смена власти,
голод
и тюрьма.

Ты — как щепка в ледоставе,
древний городок.
Что ты противопоставить
ледоставу смог,
сохраняя сокровенность,
жизнь
и естество? —

только выдержку
и верность,
больше ничего.

Апокриф

Ева отвергла искушение
отказалась от яблока
не прикоснулась к Древу познания
змий посрамлённый уполз
писать больше нечего
история не началась

Обмен взглядами

Взгляд приветный:
— Ты мне нравишься!
Взгляд ответный:
— А ты справишься?

* * *

Что молодость? Отчаянность
несовершенных лет,
тоска и неприкаянность,
которых слаще нет.
Предчувствие летучее,
что будешь ты любим,
неотвратимость случая,
готовность к встрече с ним.

Когда проходит молодость?
Ответят не года,
а день, когда приколота
она к листу, когда
всё в список дел заносится,
рассчитан каждый час,
а случаи проносятся,
не задевая нас...

* * *

Листы рассыпаны. Мне надо их собрать.
Судьба не сброшюрована. Страницы
опять от сквозняка по половицам
летят то за окно, то под кровать.
Хватаю их, боюсь, что не успею;
вся музыка — водой сквозь решето...
Я сохранить все ноты не сумею,
а тень моя смеётся: — Ну и что?

* * *

Блажен живущий
	по воле Божьей,
кто не вцеплялся —
	тому везёт:
попросишь меньше —
	получишь больше,
а не попросишь —
	получишь всё.

Данте

Говорил мне Бог, водя по краю
и по кругу и держа в кругу:
 — Многое себе не разрешаю,
ибо слишком многое могу!

* * *

Я хочу отстать от жизни,
от сегодняшнего дня
(как сосновый бор от поезда,
как от лайнера звезда).

* * *

Самые великие события
совершаются без публики,
без болельщиков, без соглядатаев.

Христос воскрес.

* * *

…А что значит любить
среди гнева и боли?
Сколько можешь простить —
столько любишь, не боле.

* * *

Если любишь — вечность близка,
ее призывать не надо...
— Далеко ли солнце? — спроси у цветка.
Он ответит радостно:
— Рядом!